Ольга Бухина
По образованию и первой профессии психолог. Переводчик с английского и литературный критик, опубликовано более 30 переводов книг для детей, подростков и взрослых. Пишет о детской литературе для различных сборников, журналов и электронных изданий. Один из соавторов трёх книг в Детском проекте Людмилы Улицкой «Другой. Другие. О других»: «Язык твой — друг мой», «В общем, про общение» и «Праздник! Праздник!». Автор книги «Гадкий Утёнок, Гарри Поттер и другие. Путеводитель по детским книгам о сиротах». Последний перевод (совместно с Г. Гимон) — книга Мег Розофф «Как я теперь живу».
Обзор новинок детской литературы от 02 августа 2020 года
И видишь: о, это наш Костик, это Ильицкий, это Даша… Вот взять Гарри Поттера. Думаете, его так все любят, потому что он мальчик-волшебник?
Нет, там все узнают своих. Там все как у нас, но проблемы решаются с помощью волшебства, поэтому повеселее.
Нина Дашевская «Второй»
Одиннадцатилетний герой книжки Анны Зеньковой со смешным названием «С горячим приветом от Феклы» (КомпасГид, 2020) — дважды сирота. Он понятия не имеет, кто его родители. Его подобрала (в буквальном смысле этого слова), усыновила и воспитывает Фекла. Она его любит, поругивает за рванные штаны и за то, что он ест недозрелые фрукты, вкусно кормит блинчиками и супом с галушками, иногда грозится выдрать ремнем, если он будет употреблять слова, написанные на заборе. Но только грозится.
Фекла по возрасту Севе скорее бабушка, чем мама, и когда она внезапно умирает, мальчик оказывается в детдоме, или как это место официально называется, во «вспомогательном учреждении для детей-сирот и оставшихся без попечения родителей». Со смертью Феклы Сева теряет не только семью и дом, но и лучшего друга; тот остался позади, в старой жизни, и словно тоже умер. Вместо Феклы теперь ее голос в голове — продолжающий поучать, поддразнивать, утешать. Фекла умерла, но ее голос по-прежнему звучит громче громкого — в основном потому, что Севе не с кем больше разговаривать. Новые друзья совсем не так легко заводятся. Сева окружен мальчишками и девчонками в такой же ситуации — у кого-то родители умерли, у кого-то мама в больнице. Сначала совсем трудно, но постепенно, медленно-медленно, возникает новое братство таких же, как он, детей, у которых никого нет. Зато они есть друг у друга.
Герои новой книги Нины Дашевской «Тимофей: блокнот. Ирка: скетчбук» (Самокат, 2020) живут в самых обычных, «полных» семьях. Книжка эта — двусторонняя, она говорит сразу двумя голосами, девчоночьим и мальчишеским. В других книгах Дашевской чаще про музыку, иногда про поэзию, а тут про живопись и про прозу. Вернее, в Иркином случае скорее про графику, она рисует только черно-белое, перьевой ручкой, которую ей папа подарил. Рисовать цветом пока не решается.
А Тимофей пишет — длинную-предлинную историю о человеке, которому ужасно одиноко, наверно, так же одиноко, как и ему самому, несмотря на папу, маму и младшего брата. А еще он ищет потерянного старшего друга — и что самое удивительное, находит. И его, и новых друзей.
Все подростки, герои Дашевской, пытаются сделать что-то новое и важное — в музыке ли, в математике ли, в поэзии или в живописи. Подростковый возраст — возраст креативности, а что уж потом выйдет, дело другое. Ирка тянется за старшим братом, он же тоже рисует. Как положено подростку, она постоянно сравнивает себя с другими и очень собой недовольна. Но книжка, в общем, не о рисовании, а о том, что, когда взрослеешь, все потихоньку меняется. Надо по-новому учиться разбираться в людях, и первый из них — собственный старший брат. Ему тоже надо кое-что понять — сестра выросла и с ней можно по-настоящему подружиться. Оба, Ирка и Тимофей, самые обычные дети, и волнуют их самые обычные вещи — взаимоотношения с братьями и сестрами, друзьями (если они есть), разнообразные происшествия в школе. Ну, и еще немножечко любовь, нельзя же быть подростком и не влюбиться.
Иногда современные книжки заглядывают в прошлое — в данном случае достаточно недавнее. Время действия в книге Ларисы Романовской «Слепая курица» («Издательский проект А и Б», 2019) — 1990-е годы. Перестройки, очереди в магазинах, три пачки лимонных вафель в одни руки, августовский путч. Ритка живет в семье, у нее есть папа, мама и даже старший (всего на год) брат. Она плохо разбирается и в экономике, и в политике, у нее другие заботы, жизнь ее полна страхов, от которых помогает только одно — уткнуться в книгу, желательно, чтобы та была не про войну, а то будет еще страшнее. В квартире вырубилось электричество. Вдруг сегодня настанет конец света? Родители ругаются. Вдруг… Иногда так страшно, что даже читать не хочется.
Жизнь потихоньку меняется, распадается на кусочки. Распадается и ее семья. Ритка меняется, взрослеет, начинает что-то понимать. Жизнь, правда, не улучшается, тревог не становится меньше — время такое. Впрочем, оно всегда такое. Почти треть книги занимает исторический комментарий — звучит странно, но девяностые годы для современного юного читателя — древняя история. Комментарий пошагово, с датами, рассказывает о перестройке и о путче августа 1991-го года. Чтобы лучше понять, что же происходило, пока Ритка взрослела, можно разглядывать фотографии того времени, читать подробные объяснения непонятных слов и непонятных ситуаций, к счастью, уже подзабытых современным поколением: обязательная школьная форма, товарный дефицит, очередь, талоны.
Что же между этими тремя книгами общего? Да то, что в них дети сами о себе рассказывают, даже если повествование и не ведется от первого лица. Современные молодые авторы научились внимательно слушать и бережно передавать услышанное — они изо всех сил стараются, чтобы в их книгах говорили не они, а сами дети.
